Вор и убийца - Страница 61

Вернувшись, сразу поднялись в дом. Барон острова Гонт уплетал за обе щеки простую крестьянскую снедь, разве что завтрак не был скромен. Вчера на стол вывалили все содержимое фермерских припасов, хранимых на случай праздничного пира. Старший из молодых орков хмурился за противоположным концом стола. Увидев меня, его лицо разгладилось, орк облегченно вздохнул.

— Христофер! Давай сюда! Здесь даже наливают! — радостно известил лейтенант, едва я зашел внутрь. Гвардеец находился в приподнятом настроении и широко белозубо улыбался; кабы не фингал под глазом, желтое пятно на щеке и разбитые губы, не сказать, что в плену. Я должен был выглядеть не лучшим образом. Тело ныло после вчерашнего, особенно плечи. Но терпимо.

Я устроился рядом. Мясо, сыр, бобы, пироги и соленья. Орки оставили после себя целую гору еды. Я с удовольствием набивал живот, и поглядывал на наших стражей. Ждал, когда остынет их главный, чтобы задать мучивший меня вопрос.

— Чего не пьешь? — склонился ко мне Ричард.

— Как-то не тянет сегодня, — мне вправду не хотелось чего-нибудь крепче колодезной воды, которую нашел в одной из кружек. Только отъестся за последние дни.

— Зря, — драгун причмокнул губами, приложившись к кувшину с темным элем. — Может статься, это последняя выпивка в нашей никчемной жизни.

Офицер опростал емкость с пивом без видимых усилий, удовлетворенно рыгнул, и вернувлся к деревянной тарелке с мясом и грибами. Орки тоже ковырялись в еде, только в отличие от нас без видимого интереса. Целую ночь-то уплетать! Старший совсем расслабился.

— Ночью стреляли? — спросил я.

— Да, — не подумав, ответил один из орков. Тот, что едва не зарубил меня, нахмурился, но подчиненный не заметил насупленной рожи у другого края стола. Когда он продолжил говорить, главный из троицы сделал вид, что ничего не произошло.

— Двоих из наших завалили. Они стояли на часах вместе Казтуром. Втроем, — некоторые слова орка искажались акцентом, но в общем контексте все становилось понятным. — Когда Казтур заподозрил неладное, было уже поздно. Проклятая эльфийская тварь вырвала Уртаку и Анагу кадыки! Сейчас они идут в Отчий огонь. Все, кто уже убили своего врага, провожают наших братьев к отцам.

А вас молокососов оставили сторожить пленников! Я понял, почему сегодняшнее утро обошлось без тумаков. Орк, не порешивший в бою чужую душу, еще не мужчина. Значит, не может вести себя как настоящий мужчина, в том числе издеваться над пленниками.

— Так это, хм… как его… Короче, ваш стрелял? — офицер буравил взглядом разговорившегося орка. Хмель и веселье испарились с его лица.

— Наш. Я ж говорю, маленькое эльфийское отродье пробралось за частокол. Казтур говорил, что в темноте оно походило на ребенка.

— Почему эльфийское? — пересохшими губами спросил я.

— Потому что после проклятья эльфов в лесах и появились кровососы. Так старики сказывают, — орк на мгновение замолчал и добавил. — Вы люди только за то, что извели эльфов…

Он не продолжил говорить, но и сказанного было достаточно. Даже после Орочьих войн, истребления и резерваций орки ненавидели эльфов гораздо яростней, чем нас, человечью расу.

— Хватит уже. Заткнитесь все! — встрял в разговор старший из молодых орков, стуча рукояткой ножа по столешнице. — Шаграт сказал накормить их, а не трындеть по-бабски!

Гвардеец и я благоразумно замолкли, решив не нарываться, да и покуда дают, надо есть. Я рвал зубами мясо и мрачно думал, что ночной кошмар не был просто лишь сном. Она, что, за мной увязалась? По следу идет?

С улицы заглянул вчерашний долговязый орк.

— Во двор их, — отрезал он

Нас снова повели наружу. Здесь уже всюду сновали бойцы Шаграта, чувствовалось оживление. Орки выводили за пределы фермы оседланных лошадей, кто-то проверял снаряжение и оружие. Светило яркое солнце, как будто даже потеплело. Погребальная песнь, что все еще доносилась с той стороны частокола, в царящей суете звучала теперь совершенно чужеродно; по крайней мере, для моего уха.

Рядом появились два орка, вооруженные до зубов: в руках аркебузы, за кушаками сабли и ножи. У одного на левом глазу светилось бельмо, щека другого пересекалась глубоким старым шрамом — совсем не молодняк, стороживший нас с утра. Мы получили в спину тычки и были погнаны за ограду фермы, хорошо хоть прикладом не вмазали. Шли в сопровождении шестерых орков. Высокий впереди, два урода с аркебузами по бокам и давешняя троица юнцов сзади.

Погребальные костры полыхали уже в полную силу. К счастью, устойчивый ветер дул по направлению к лесу, и мы были избавлены от запаха горелой плоти. Рядом с кострами оставались два десятка орков с Шагратом во главе. Он стоял отдельно, вскидывая руки то к огню, то к небесам, и задавал тон всему песнопению.

Наша процессия двинулась в противоположную сторону от костров: к дороге, где ждали еще четверо орков и дюжина лошадей, десять из которых были обвешаны снаряжением. У каждой из этих лошадей к крупам также были приторочены колчаны с луками и стрелами. Оставшиеся два коня предназначались для перевозки пленников, то есть нас.

Драгуну, теперь хмурому и неразговорчивому, и мне связали руки спереди и велели взбираться на скакуна. Если офицер справился с этой задачей легко, то мне удалось умоститься в седле лишь со второй попытки. Орки не преминули отметиться издевательскими замечаниями и смешками.

Руки были связаны на запястьях таким образом, чтобы оставшиеся свободными пальцы могли ухватиться за поводья. На шею кинули веревочную петлю, конец аркана привязали к седлу стоящего впереди жеребца. После гортанной команды высокого орка остальные вскочили в седло и начали выстраивать лошадей по паре в ряд. Наездниками орки выглядели ловкими. Коня с бароном, которому водрузили такую же петлю, как и мне, поместили во второй ряд от головной пары всадников. Я находился в четвертом.